Одной из первостепенных задач, без решения которой большевики не мыслили построения коммунистического будущего, было создание нового советского человека. Основные надежды в этом отношении возлагались на молодежь, поскольку, как отметил нарком просвещения А. Луначарский, «из маленького ребенка дошкольного возраста можно лепить, школьника-ребенка можно гнуть, юношу ломать, а взрослого только могила исправит».
Главными ценностями были провозглашены коллективизм, коммунистическое мировоззрение и классовое самосознание. А с враждебными влияниями, пережитками старой жизни, которые «незаметными, извилистыми ручейками пытаются просочиться в стройные ряды комсомольской молодежи» и тем самым подточить их сплоченность, следовало беспощадно бороться.
В первое послереволюционное десятилетие книжки, посвященные различным аспектам коммунистического воспитания, писали не профессиональные пропагандисты (которых тогда еще не было), а газетчики, партийные и комсомольские активисты — энтузиасты, для которых победа коммунизма была достижимой целью, а сами они ощущали себя участниками процесса. Потому писали они, в основном, не про руководящую роль партии, а про жизнь молодежи, какая она есть сейчас и какой непременно станет, если правильно ставить цели, не лениться и постоянно работать над собой.
Первая книга.
«Коммунистическое воспитание молодежи прежде и раньше всего означает борьбу за молодое поколение Советской страны, борьбу рабочего класса, его идеологии, с враждебными классовыми силами… но есть и другой враг, тот, который „сидит под нашими собственными черепами“. Этот враг опасен не только сам по себе, но и тем, что он часто смыкается с внешним врагом — с чуждыми идеологическими влияниями, идущими извне».
Первая глава посвящена антисемитизму, которым в то время были заражены не только комсомольцы, но даже пионеры, и который не всегда получал такой решительный и быстрый отпор, которого заслуживает. Интереснее всего здесь выдержки из писем, присланных в основном в «Комсомольскую правду», и представляющие различные взгляды на проблему. В одних описаны совершенно омерзительные случаи дискриминации, а порой и травли евреев; в других представлена «развернутая программа антисемитов»: «…и Крым евреям отдают (как раз в эти годы рассматривался проект создания еврейской автономии на Крымском полуострове), и вузы со всеми школами евреи хотят забрать, не прочь забрать они себе и весь хлеб; здесь же утверждение, что раз ты еврей, то тебе не следует даже вмешиваться в разговор; здесь же и мысли о расправе. И вся эта программа излагается не невежественными, классово чуждыми людьми, а комсомольцами, студентами рабфаковцами и даже членами партии». Но хуже, когда комсомольские и партийные активисты скрывают свой антисемитизм, демонстрируя внешнюю политкорректность. Один из таких примеров приведен в письме из Днепропетровска:
Такие осторожные, заявляющие, что антисемитизма не существует, по мнению автора, и есть по большей части убежденные антисемиты. И важно им одно — любыми способами натравить трудящихся одной национальности на трудящихся другой: «…но это им не удастся. Пролетариат сумеет различить своих врагов, как бы они не хитрили, как бы не прятали свои искошенные классовой злобой морды». Классовая ненависть к эксплуататорам должна быть очищена от национальной ненависти.«Какими глазами может смотреть еврейская девушка-работница на комсомол, когда секретарь ячейки, сидя с ней в саду и думая, что она русская, заявляет ей „по секрету“, что ненавидит жидов? Можно представить, как такой секретарь будет проводить борьбу с антисемитизмом на своем предприятии, а то, что таковой там имеется, доказательством служит сам секретарь».
Вторая глава посвящена сектантству и другим религиозным влияниям. Если антисемит в большинстве случаев одиночка, то «враг с крестом и молитвой» хорошо оформлен организационно, и тем особенно опасен.
«Божественный враг многочислен, разнообразен. Здесь и православная церковь; здесь и магометанство; здесь и самые разноликие секты. Несмотря на вражду друг с другом, которая отчасти подрывает их силы, она едины в распространении того „опиума“, о котором у нас знает каждый пионер, но с которым далеко не всякий, осознавший его вред, готов вести организационную борьбу».
Самыми вредным врагом автор считает сектантство, финансируемое из-за границы и имеющее таких «высоких покровителей», как Рокфеллер, Форд, Ллойд Джорж и Кулидж — иностранные агенты образца тех лет. Особое внимание уделено методам религиозной работы. Если организация вечеров с приглашением артистов из Москвы «звучит, как веселый анекдот», то устройство кружков политграмоты и других, а также организация кампаний, по названию дублирующих пролетарские — типа шефства над деревней; создание групп городского актива, организация женотделов и прочее, вызывали серьезную озабоченность. Основную борьбу церковники вели за молодежь — особенно настойчивы были попытки организации молодежных союзов, альтернативных комсомолу, — «христомолы», «бапсомолы», кружки «пророка Даниила», «Союз детей Марии» и др. В этой главе также много фактографического материала — выдержки из статей, опубликованных в газетах, письма комсомольцев. Дальше о борьбе с мещанством. Конечно, рабочая молодежь имела на себе меньше «старой грязи» и вредных привычек, но в то же время, в силу духовной незрелости, легче подпадала под влияние буржуазной культуры. И здесь, как предостерегает автор, нельзя рассчитывать на то, что новый человек сформируется сам, в результате создания новых экономических условий. Быт и отношение к производству — вот главные области, в которых прежде всего должна вестись борьба за нового человека. А индивидуализм, мещанство и обывательщина — одна общая группа враждебных сил. Но следует четко понимать, что такое мещанство.
«Мещанство — модное словечко в комсомоле. „Мещанство“ — сплошь и рядом несется навстречу девушке, попудрившейся и надевшей хорошие ботинки; не дающей „лапать“ себя разудалому „коллективисту“; „мещанство“ — сплошь и рядом несется навстречу парню, повязавшему галстук, опрятно одевшемуся, переставшему фонтаном извергать на окружающих матерную ругань; мещанство приклеивается весьма часто и на многое другое, являющееся не мещанством, а элементарными культурными навыками».
Истинное мещанство — это забота о своих личных интересах, равнодушное отношение к интересам своего класса и прямая измена им. Главное в решении этой проблемы не тотальный отказ от личного, а правильная увязка личного и общественного. В этой главе тоже много случаев из жизни, описанных корреспондентами комсомольской прессы; встречаются и совершенно изумляющие эпизоды, типа истории, рассказанной юнкором Ив. Луговым в «Комсомольской правде» (с. 70), или в подборке этой же газеты «Нравы Растеряевой улицы» (с. 72).
Наконец, глава печальная — о разных видах упадочничества — «бокалах без вина», «ужасе бездорожья» и прочей потере смыслов. Начинается она с упоминания о волне самоубийств среди молодежи, случившихся осенью 1927 г. после ухода из жизни Сергея Есенина. Комсомольское собрание, на котором автор книги выступал с докладом, вынесло резолюцию, осуждающую упадничество и добровольный уход из жизни как решение личных проблем. При этом большинство выступавших в прениях, пусть не совсем открыто, не осуждали самоубийц, хотя и не оправдывали. Между тем «в условиях социалистического строительства лишь немногие чудаки могут определять самоубийство как протест личности против тех социально-экономических и психологических условий, которые ее окружают». Поскольку в этом случае самоубийства можно трактовать как протест против диктатуры пролетариата и социалистического строительства. Самоубийство — капитуляция. Проведенное в этот период среди студентов московских вузов исследование показало, что самоубийцами-есенинцами становились по преимуществу выходцы из деревни и городской мелкой буржуазии. Люди, ушедшие из своей социальной среды к пролетариату, но так и не достигшие цели, «увязшие на беспутье». Второй мотив — не столь выраженный, как есенинщина, но более распространенный в то время среди молодежи — это «безверие в социалистические пути развития, стенания на „серость“ и „будничность существования“». Тут тоже приведено много жизненных ситуаций и писем на тему, но главная мысль одна: «нужно уметь хотеть преодолеть случайно или нарочно устроенные преграды и ямы». Именно такой тип комсомольца надо противопоставить «нытику, при первом же, пусть и тяжелом случае, перестающему верить в свою организацию и готовому полезть в петлю».
В целом, резюмирует И. Бобрышев, пути борьбы с любыми мелкобуржуазными, чуждыми враждебными пролетариату влияниями на молодежь должны проходить через все основные участки работы комсомола, но при этом важно, чтобы к вопросам пролетарского руководства подходили «не на голой бумажной основе выполнения очередного циркуляра, а на основе сохранения в комсомоле гегемонии рабочей молодежи, гегемонии пролетарской идеологии, без чего союз не сумеет крепким пролетарским массивом противостоять мелкобуржуазной стихии».
Следующая книга.
«Весной 1922 года не стало комсомольца Павлушки, сумевшего всей своей жизнью и работой доказать, как должен жить и бороться ленинец-комсомолец. Эта книга не выдумана беллетристом. Ткачи вам расскажут до жути правдивую историю Павлуши Каминского… Нельзя забыть его, одного из первых, поднявшегося до неподдельного героизма в деле борьбы за каждую пядь, за каждую мелочь, за каждую веревочку в советском хозяйстве».
Бестселлер середины 1920-х. Документальная повесть о короткой, но правильной жизни и героической смерти двадцатилетнего комсомольца Каминского. Повесть была опубликована в журнале «Смена» (много писем и откликов); затем вышла отдельной книжкой (несколько тиражей); был написан киносценарий, правда фильм снят не был. Пересказывать эту детективную историю вряд ли стоит, но, если коротко, дело было так. Все случилось в селе Горки-Павловы Ивановской области в 1922 году. Враги советской власти (все классово чуждые) убили комсомольца Каминского, который обнаружил злоупотребления на Горко-Павловской мануфактуре и собирался сообщить о них куда следует. Преступление хорошо обдуманное. Злоумышленники не только устранили комсомольца, но и оклеветали его, выдав убийство за самоубийство и указав причиной упаднические настроения Павла и его сомнения в победе социализма. По началу Каминского за пораженческие настроения и капитулянтство даже исключили из рядов РКСМ (посмертно). Но близкий друг Павла, Борис Веденов, тоже комсомольский активист, который отсутствовал в момент события, начал собственное расследование.
«Веденову стало ясно: так самоубийством не кончают. Ведь не журнал, а револьвер должен был он приставить к виску. Почему же в правой руке журнал [«Юный коммунист», свежий номер со статьей тов. Рывкина. — Прим. авт.]? Должны иметься необходимейшие технические предпосылки. Скажем, лежа на животе никто не будет кончать самоубийством. Тем более, что Павлуша парень смышленый: к чему ему было так выкрутасно убивать себя? Тут что-то да не то!»
Кроме того, из записной книжки Каминского, в которую он заносил сведения о злоупотреблениях директора мануфактуры и его подельников, была вырвана часть листов (Каминский собирался передать эти факты в Иваново, а если там ничего не выйдет, то и в Москву). Но, несмотря на наличие мотива и очевидную небрежность проведенного следствия по делу, — не мог же в самом деле правша, держа наган в левой руке, убить себя выстрелом в затылок — настоять на справедливом расследовании Борису удалось не сразу. Преодолевая множество препятствий, включая саботаж классовых врагов, проникших даже в ряды угрозыска, верный товарищ добился торжества справедливости. Все участники этой истории (включая следователей-взяточников) попали на скамью подсудимых. Приложение первое — Суд над убийцами Павлуши Каминского: выдержки из стенограммы процесса, речи прокурора и правозаступников (адвокатов), общественного обвинителя, свидетелей, в том числе родителей Павла, а также резолюция общего собрания бюро комсомольских ячеек Иваново-Вознесенской городской организации. Приложение второе — статья секретаря Иваново-Вознесенского Губкома комсомола. И в самом конце выдержки из статьи белогвардейской эсеровской газеты «Дни», выходившей в Берлине, посвященной убийству Каминского. Такой был резонанс. Книга снабжена большим количеством фотографий. Что хотелось бы отметить дополнительно. Несмотря на тяжесть преступления, наличие умысла, а также групповой характер преступления, никто из обвиняемых не был приговорен к высшей мере. Даже секретарю комячейки, который спустил курок, дали 10 лет. Напомним, процесс состоялся в 1923 году.
Почему же пионер-герой Павлик Морозов у всех на слуху, а комсомольца-героя Павлушу Каминского мало кто знает? Возможно потому, что после 1930 года потребовались другие герои, и Павлик Морозов подходил больше, а может, из-за того, что автор книги Исаак Михайлович Руднев-Разин (талантливый журналист, писатель, сотрудник издательства «Молодая гвардия») был арестован и расстрелян, и книги его отовсюду изъяты. Но земляки комсомольца Каминского не забыли. Село Горки-Павловы было переименовано в Каминское; перед клубом имени П. Каминского поставлен памятник комсомольцу. И ткацкая фабрика тоже носит его имя (и сейчас тоже). А в городе Борисове, который в Республике Беларусь, есть улица Каминского, поскольку Павел был уроженцем тех мест.
И последняя книга, как всегда, для полноты картины:
«Скомпонованные и прокомментированные впечатления и замечания разных слоев эмиграции о комсомоле дают почувствовать, что „классовая правда“ наших врагов разменялась на мелкие монеты… Порнографически пошлое восприятие российской действительности, обывательщина, жалкое комедиантство, неумение понять главное и существенное, мелкотравчатая ненависть — вот что обнаруживает лицо этих „критиков“ комсомола, который является растущей и крепнущей, властно внедряющейся в историческое завтра».
Информационную войну придумали не сегодня. Дезориентация, компрометация, дискредитация противника всегда использовались в борьбе идеологий. Что мы видим тут? Враждебная печать (в данном случае эмигрантские газеты «День», «Руль», «За свободу», «Социалистический вестник» и некоторые другие) «обрабатывает общественное мнение Запада», компрометируя достижения советской России, образ жизни ее граждан (в данном случае — молодежи), идеологию. Автор книги И. Руднев-Разин дискредитирует эти сообщения и делает заявления, компрометирующие и принижающие противника:
Практически все как сегодня. Только в отсутствие интернета доступность и скорость передачи информации были существенно ниже. Новости автором отобраны малоправдоподобные и потому действительно смешные. Например, «Тысячи и десятки тысяч комсомольцев властно требуют изменения существующего режима внутри коммунистической партии». Или «Сын наркоминдела Чичерина, активный комсомолец, постригся в монахи, что вызвало большую сенсацию в советских кругах. По слухам, отец одобрил поступок своего сына». Тут самое смешное в том, что нарком Г. Чичерин детей не имел, да и женат никогда не был. Есть сообщения, похожие на правду, но гиперболизированные: «Ужасный разгул, который сейчас захватил комсомольскую массу, сопровождается усилением пессимизма и всяких видов психологической и умственной отрыжки. Самоубийства усиливаются, становясь обыденным явлением». Или захватывающий рассказ иностранного корреспондента газеты «День» под названием «Невиданный разврат процветает среди комсомольцев» (с. 23), посвященный летнему отдыху молодежи на берегу Москвы-реки. Главная тема, конечно, политическая — разрыв партии с комсомолом: «Нет ладу между партией и комсомолом. Полнейший разрыв поколений. Коммунисты взялись за комсомольцев, а под шумок борьбы этих двух поколений пионеры идут лупить „до основания“ товарищей октябрят». И дальше в таком же духе. Есть вещи любопытные, есть так себе. В целом отбор достаточно тенденциозный, что не удивляет, поскольку издание адресовано советскому читателю.«Нам, находящимся в гуще комсомола, иначе как с чувством неподдельного юмора воспринимать теоретические выкладки белых о комсомоле нельзя… Но чувство смешного в нас никогда не должно заглушить того классового чувства, с которым мы должны воспринимать все рассуждения наших врагов».
В следующем десятилетии, с установлением единоличной власти И.В. Сталина, появилась другая модель идеологического воспитания. Важнейшими качествами «советского человека» стали коммунистическая идейность, преданность идеалам партии и многонациональной социалистической Родине; труд как цель и смысл жизни, готовность преодолевать трудности и даже идти на жертвы. И дисциплина. Это про воспитание, а перевоспитанием стали заниматься специально обученные люди в соответствующих местах. Но это совсем другая история, о которой мы тоже в свое время расскажем.
