22 ноября 1696 года Петр I издал указ об обучении дворянской молодежи за границей. Первыми в Италию, Голландию и Англию отправились 28 отпрысков виднейших аристократических фамилий. Согласно царской инструкции, за границей они должны были (за свой счет) обучаться корабельным, навигационным, математическим и астрономически наукам. Всего в этот период через заграничную школу прошло около тысячи человек, среди которых — первый русский доктор медицинских наук и философии Петр Постников и ученый Михаил Ломоносов.
Но тут Петр I оказался не первым, а вторым, поскольку почти за сто лет до него (в 1601—1602 гг.) Борис Годунов отправил учиться в Европу 18 московских молодых дворян (во Францию, Германию и Англию). Миссия оказалась невыполненной. Сначала про студентов просто забыли — смутное время, самозванцы и пр. Вспомнили спустя десять лет, уже при первом Романове, царе Михаиле Федоровиче, которому понадобились подданные, которые «будучи в науке, всему, для чего посланы, и изучены». После долгих запросов-переговоров выяснилось: о посланных во Францию не известно ничего; о посланных в Любек, к немцам, сохранилось известие 1606 года, в котором любецкие бургомистры с огорчением сообщают царю, что хотя посланных учеников упорно учили, поили, кормили, но «они непослушливы, поученья не слушали и ныне робята от нас побежали неведомо за што...». Тоже пропали. А вот про студентов, посланных в Англию, известно несколько больше.
Автор — П.П. Пекарский — известный историк, библиограф, академик Петербургской академии наук, в сферу интересов которого, в числе прочего, входили вопросы российского образования. В брошюре приведены, по возможности в хронологическом порядке, сведения о переговорах между дипломатическими представителями России и Англии по поводу возвращения российских подданных на Родину. Это архивный документ, и написан он по большей части таким слогом, от которого неподготовленного человека может запросто укачать: «…поскольку в старинных посольских наказах подробно излагалось все то, что должны не только делать, но и говорить послы во время исполнения ими дипломатических поручений за границей». Потому изложим краткое содержание брошюры своими словами. В грамоте, переданной английскому королю Якову I нашей стороной, содержалось требование вернуть российских граждан (перечислены поименно), отправленных в 1602 году «для науки разных языков и грамоте», поскольку прошло уже 11 лет и «…робяты позадавнели на чужбине, а ведь на Москве они государю надобны к посольскому делу». Англичане в ответ утверждали, что молодые дворяне после окончания учебы не захотели уехать в Россию, а против воли отослать их они не могут; наши возражали, что у них имеются сведения о насильственном и незаконном удержании последних в чужом отечестве и продолжали настаивать на своем. Переговоры были долгими и безрезультатными.
В Россию никто не вернулся. Один переменил веру и стал англиканским священником (Микифор Олферьев, сын Григорьев — магистр богословия, первый русский, закончивший полный курс Кембриджского университета), другой — Фетка Костомаров, служил в «Ирлянской земле от короля аглицкого секретарем», еще двое — Сафон Михайлов, сын Кожухов, да Казарин Давыдов — занялись коммерцией и открыли в Индии несколько торговых факторий.
Вот такая история. По отзывам современников, недостаток трудов Пекарского, и этого в том числе, в «отсутствии внутреннего освещения излагаемых фактов». Это, скорее, «сборники драгоценных материалов», чем исследования.
Первым успешным образовательным проектом стало направление за границу «птенцов гнезда Петрова». Затем наступило новое смутное время (период дворцовых переворотов), и только при Екатерине II эта практика была возобновлена. Некоторые студенты даже получали от государства финансовую поддержку. Например, не имевшие собственного дохода медалисты Санкт-Петербургского кадетского корпуса могли три года путешествовать за границей (с образовательными целями) за казенный счет, на каждого студента из казны выделялось 800 рублей в год. При этом к концу XVIII в. в России уже были созданы и успешно развивались собственные высшие учебные заведения: в Петербурге — девять, в Москве — три, в Вильне, Казани и Киеве — по одному. Наибольшей популярностью у молодых дворян пользовались горное училище и кадетские корпуса в Петербурге. Дети священнослужителей получали высшее образование, как правило, в духовных и медико-хирургических академиях. Разночинцы обучались в основном в Московском университете, медико-хирургических академиях и в Академии художеств. И такая образовательная политика немало способствовала расцвету России.
В дальнейшем доступность западного образования (и высшего образования вообще) была тесно связана с курсом внутренней государственной политики России. Павел I запретил поездки за границу с образовательными целями; при Александре I запрет был отменен, а при Николае I, после восстания декабристов, выезды дворян за рубеж снова были ограничены (учиться можно было только музыке, художеству, торговле и естественным наукам). Одновременно были ужесточены правила получения выездных документов (для любых целей посещения). Впервые был установлен максимальный срок пребывания за границей — не дольше пяти лет, задержка приравнивалась к государственному преступлению; благонадежность отъезжающих проверяла полиция; решение о целесообразности выезда тоже принималось государством (бедный Пушкин так и умер невыездным). Многократно выросла стоимость паспорта — до 500 рублей серебром (в 18 веке паспорт стоил восемь алтын и две деньги — 25 копеек). А позже пятилетний срок был урезан — для дворян до двух лет, для остальных сословий — до года. За каждое полугодие действия паспорта требовалось платить пошлину — 250 рублей. И перед получением паспорта давать троекратные публикации в газетах об отъезде (перед выдачей документов полиция требовала «порук» с отъезжающего, т. е. сведения об отсутствии обязательств и наличии поручителей, чтобы долги или невыполненные обязательства могли быть предъявлены до отъезда).
«Те, что выезжают за границу, возвращаются в Россию с самыми ложными и вредными о ней понятиями, не знают её истинных потребностей, законов, нравов, порядка, а нередко и языка».
Понятно, что никаких «целевых» групп для получения образования за рубежами страны государство уже не отправляло. В 19 веке молодые люди уезжали в европейские высшие учебные заведения в частном порядке, по большей части отвечая на ограничительные меры государства в отношении своих образовательных прав. В это время российские университеты готовили исключительно государственных служащих. В уставе 1804 г. так и было записано: 171;…университеты приуготовляют юношество для вступления в различные звания государственной службы», поэтому попадание в ряды студентов лиц несоответствующего социального происхождения ограничивалось.
Очень недвусмысленно выразил эту мысль министр народного просвещения (1832—1849 гг.) граф С.С. Уваров:
«При возрастающем повсюду стремлении к образованию, наступило время печься о том, чтобы чрезмерным этим стремлением к высшим предметам учения не поколебать порядок гражданских сословий, возбуждая в юных умах порыв к приобретению роскошных (излишних) знаний».
Меры принимались самые разные: ужесточение требований к приему абитуриентов (поступать в российские университеты без экзаменов имели право только выпускники классических гимназий); повышение платы за обучение; введение процентных норм приема в высшие учебные заведения евреев, позже даже для «рожденных в иудейской вере», но принявших потом христианство (была отменена только в 1916 г.). Еще одной национальной группой, предпочитавшей получать высшее образование за пределами Российской Империи, были поляки — в знак протеста против насильственной русификации (в царстве Польском, начиная с конца 1860 гг., преподавание в высших и средних государственных учреждениях велось на русском языке). А чего стоил принятый в 1887 году циркуляр о «кухаркиных детях», в котором говорилось, что гимназии и прогимназии следует освободить «от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат»!
Но кто хочет, ищет способ. И молодежь, стремящаяся к знаниям, отправлялась в европейские университеты, тем более, что Александр III высочайше разрешил свободный въезд и выезд за границу. И к началу ХХ века российская диаспора в европейских университетских городах была одной из самых многочисленных (более 8000 человек).
«Условия приема в русские высшие технические учебные заведения с их конкурсными испытаниями, оставляющими сотни молодых людей за штатом, ... издавна толкали русскую молодежь за границу...».
Конечно, уезжали учиться не только молодые люди, относящиеся к социальным/национальным группам, дискриминируемым государственной образовательной системой, но и те, кто хотел освоить новую, востребованную специальность (в основном это касалось высшего технического образования) или заняться научной деятельностью. К 1913 г. Российская империя обладала шестью техническими университетами. В Германии в это же время их было 10, во Франции — 8, в Австрии — 7. При этом российские политехникумы значительно уступали западноевропейским в разнообразии направлений подготовки.
Следующая книга как раз о том, какие образовательные возможности были доступны русским абитуриентам за рубежами империи в начале ХХ века.
«Ежегодно значительная часть русской учащейся молодежи отправляется за границу для получения высшего образования… Многих, уже получивших высшее образование в России, толкает туда желание усовершенствоваться в науках. Не мало есть и таких, которых побуждает ехать за границу желание изучить те специальные отрасли научного или прикладного знания, которые в России слабо или вовсе не представлены».
Справочник, хранящийся в нашей электронной библиотеке, — это второе издание (первое было в 1909 г). В нем собрана и систематизирована разнообразная статистическая информация о русских студенческих диаспорах в различных странах. Дополнительная ценность издания в том, что в это время ни одна из официальных инстанций Российской империи не занималась сбором и анализом подобной информации. Известно, что даже министр народного просвещения П.Н. Игнатьев на одном из заседаний Совета министров по вопросам образования привел сведения о количестве российских студентов за границей, взяв из «частного» справочника Д. Марголина.
Основная информация базируется на сведениях 1913-1914 гг., но некоторые данные, в частности касающиеся происхождения и социального статуса студентов, относятся к разным промежутками времени. Первый раздел — «Высшие учебные заведения Европы». Любимыми странами у русских студентов были Германия, Швейцария и Франция. Но, как следует из авторского предисловия, любовь эта (к 1915 г.) уже не была взаимной, поэтому «цель справочника, по возможности ответить на вопросы, относительно условий приема русских в заграничные высшие школы», поскольку «вообще эти условия весьма разнообразны, и в течение последних лет, благодаря большому наплыву молодежи из России, прием с каждым годом становится затруднительнее, так как вводятся все новые стеснительные правила».
Самой недружелюбной по отношению к нашим студентам в этот период была Германия, которая в 1913 году (накануне Первой мировой войны) вообще закрыла для «русских» все имперские университеты, обосновывая это тем, что приобретенные знания могут впоследствии «быть применены к соперничеству с германской промышленностью», и в принципе Германии нет надобности облегчать России обучение ее «умственного пролетариата». (Тогда также, как и сейчас, «русскими» за границей называли российских подданных любой национальности.)
Но и до 1913 г. немецкие студенты часто демонстрировали неприязнь к русским сокурсникам. Марголин в качестве одной из причин указал «необеспеченность русских» (в южногерманских университетах, куда ехали молодые люди с ежемесячным бюджетом 40-50 рублей, отношение к россиянам было вполне приемлемым). Конечно, были и другие социально-бытовые причины, которые, постепенно накапливаясь, выливались затем в политические решения, дискриминирующие русских студентов. При этом российских подданных немецкой национальности в Германии принимали радушно и всячески поощряли их к возвращению на историческую родину «сначала студентами германских высших учебных заведений, а по завершении учения — желанными работниками высшей квалификации».
В Швейцарии и Франции существенных ограничений не было, но, как отмечает автор, «и там уже заметно враждебное отношение к нам со стороны коренного студенчества». Всю вторую половину 19 в. Швейцария, несмотря на то, что выбор учебных заведений там был скромнее, чем в Германии, оставалась местом, привлекавшим русских абитуриентов (особенно женщин) облегченными условиями приема. От них не требовался даже аттестат зрелости, достаточно было свидетельства о примерном поведении абитуриента в средней школе. И к началу 20 века местные студенты «оказались до известной степени вытесненными или, по крайней мене, сильно стесненными чуждым для них российским элементом». Потому условия приема стали постепенно меняться. Но в целом швейцарские студенты не испытывали неприязни к русским как таковым. Ужесточение условий приема во Франции тоже имело целью создать более комфортные условия студентам-французам.
Возможность получить высшее образование в Англии русских студентов привлекала не слишком по причине высокой стоимости обучения (600—700 руб. в год), а также строгости тамошних университетских порядков. «Свободными еще в Европе университетскими уголками», доступными для российских абитуриентов, оставались Италия, Голландия и «Скандинавский полуостров», но выбор высших учебных заведений там был скромен, и ехали туда немногие.
В двух основных разделах («Высшие учебные заведения Европы» и «Высшие учебные заведения вне-европейских стран») материал размещен по странам. Далее внутри каждой страны сначала сообщаются общие сведения об организации высшего образования, затем идет перечень университетов, учебно-вспомогательных учреждений, сведения о техническом и других видах специального образования. Особенное внимание уделено условиям приема русских и условиям приема женщин, а также положению вольнослушателей. И в конце даны очерки быта студенчества и особенно «условий материальной жизни приезжей (преимущественно русской) молодежи».
«Комнату довольно приличную можно достать в Мюнхене за 16-18-20 марок, обед от 50-75-90 пфенигов. Обедают студенты в частных домах или в Studentenhause (Студенческом доме) на Turkenstrasse, где имеется читальня-библиотека и в ней газеты на всех языках. Вполне прилично можно прожить на 50 руб. в месяц, но большинство учащихся тратит на жизнь только 35 руб. и 50 руб. вместе с платой за учение».
Изумляет широта раздела «Высшие учебные заведения вне-европейских стран» — почти пол-глобуса. Кроме сведений об образовательных заведениях Северной Америки (включая Мексику и Канаду), сюда включена информация об университетах Центральной Америки (Гватемала, Костарика, Никарагуа, Сальвадор, Гондурас)и Южной Америки (Бразилия, Аргентина, Чили, Перу, Парагвай, Уругвай, Колумбия, Эквадор, Венесуэла, Боливия). А еще скрупулезный Марголин собрал информацию о высших учебных заведениях азиатских стран (Япония, Китай, Ост-Индия, Сирия и Палестина, Персия), Африки (Египет, Капская земля, Алжир) и Австралии. Статьи этого раздела неравнозначны: от подробного обзора состояния высшего образования в Северной Америке, включая сведения об образовательных ресурсах Канады, а также очерка о высшем образовании женщин «в великой заатлантической республике», которая представлялась Д. Марголину очень перспективной в виду полной неосвоенности русскими абитуриентами. До очень кратких, не рассчитанных на то, что кто-то соберется за знаниями в такие далекие и экзотические страны, как Япония, Ост-Индия, Китай, Австралия. Или Южная Америка, несмотря на то, что она «…представляет собой страну с совсем еще девственной почвой, в смысле европейской культуры. Жизнь здесь в крупнейших городах гораздо дешевле, чем в самых захолустных селах России. Заработок легко достать, в виду недостатка интеллигентных работников. Прожить в центрах высшего образования в Южной Америке можно вполне прилично, имея рублей 20 в месяц». И при поступлении в большинство университетов Центральной и Южной Америки никаких аттестатов о полученном образовании предъявлять не надо.
В последнем разделе справочника собрана самая разная практическая информация. Получение загранпаспорта (форма заявления прилагается); путешествие за границу — какой класс выбрать для проезда на поезде и на пароходе, и о разнице между ними: «Если вы совершаете все путешествия по железным дорогам в третьем классе, не стесняясь даже большими переездами, поезжайте на пароходе во втором; третий класс предназначается исключительно для эмигрантов, хотя билеты третьего класса выдаются и отдельным лицам»; таможенные правила; международная почтово-телеграфная корреспонденция (таксы и тарифы) и многое другое. Например, багаж — что непременно следует взять с собой, чтобы избежать лишних расходов по приезде; каким должен быть чемодан/сундук для путешествия и какое количество багажа можно провезти даром. Любопытно про обмен рублей на иностранные деньги и про курс валют (стр. 360): «Сколько можно получить чеком германских марок за 213 руб. 42 коп. при трехмесячном курсе 45 руб. 62 коп за 100 марок…» — приведен подробный расчет по формуле (для франков, фунтов стерлингов и других валют тоже). Наличные в то время с собой не везли, поскольку при покупке к их курсу банк прибавлял стоимость почтовых расходов при получении им из-за границы денег, и, кроме того, «потому что иностранные деньги, в ожидании продажи их, лежат у него в кассе без движения». Поэтому, уезжая за границу, было непрактично покупать в России наличные иностранные деньги. Гораздо выгоднее и удобнее было купить их в виде чека «на заграничный банк». Далее идут сведения об иностранных и российских пароходствах; железнодорожных агентствах; путевых бюро (это про то, где лучше покупать билеты); где останавливаться (как выбрать гостиницу, пансион или нанять квартиру). О русских учреждениях за границей (посольства, консульства, бюро труда, благотворительные общества, библиотеки, справочные и переводные бюро, студенческие общества и пр.). Сведения о европейских достопримечательностях (часы работы и плата за вход) и разные полезные мелочи, вроде таблицы соответствия мер и весов.
В целом справочник больше напоминает путеводитель по разным странам, поскольку Д. Марголин, наряду с информацией о поступлении в высшие учебные заведения, включил туда много практических сведений, чтобы дать учащимся возможность сознательно выбрать страну и учебное заведение, «которые соответствовали бы их духовным стремлениям и материальному положению». Очень интересное издание, к сожалению, без иллюстраций.
И напоследок немного живых впечатлений.
Автор — студентка медицинского факультета Парижского университета.
«Позволю себе предложить вниманию читателей свой скромный труд. В нем изложен университетский режим современной Франции в том виде, в каком мне довелось с ним ознакомиться».
По мнению г-жи Карастелевой, система эта дает блестящие результаты в «стране свободы», поскольку благодаря ей «студенты поставлены в полную невозможность вмешиваться в политику государства и принимать участие в борьбе партий», а заняты исключительно учебой. И если бы университеты России были реформированы в этом направлении, они дали бы стране то, для чего были созданы — людей действительно образованных и подготовленных к полезной деятельности, а не вечно митингующих недоучек. Но это — предисловие. Девушка высказала свое мнение и имела на это право. Кому про реформу не интересно, могут начать читать сразу с шестой страницы, где Софья начинает рассказ о собственной учебе на медицинском факультете парижского университета. Она не просто информирует читателя о правилах, режиме, организации занятий, а подробно, но без лишнего занудства рассказывает о жизни и учебе, сопровождая рассказ довольно остроумными комментариями (и в отношении себя, и в отношении русских студентов, обучавшихся вместе на одном курсе). Книга довольно любопытная, читается легко (политические высказывания автора можно пропускать без всякого вреда для общего смысла).
Революция 1917 года сделала образование, в том числе высшее, общедоступным, а в 1929 году несанкционированный отъезд из страны был объявлен уголовным преступлением. После смерти Сталина, в начале 50-х, появилась возможность отправиться за границу в рамках программы студенческого обмена. Изредка советский студент или аспирант мог попасть в вузы не только стран народной демократии, но даже США. Принимающая сторона брала на себя все расходы по обучению приезжающих лиц, в том числе по прохождению ими практики, поездкам внутри страны, связанным с прохождением обучения, обеспечивала их общежитием и бесплатным медицинским обслуживанием. Студентам выплачивались стипендии в размерах, устанавливаемых направляющей стороной.
В 1988 году, уже при Горбачеве, Совмин СССР в целях использования «передового мирового опыта» разрешил министерствам, ведомствам и предприятиям проводить обучение и стажировку кадров для внешнеэкономической деятельности за рубежом, в том числе в зарубежных «школах бизнеса».
Сегодня получить образование за границей имеет право любой гражданин РФ. Кроме того, с 1997 года действует Президентская программа подготовки управленческих кадров, которая предполагает подготовку и стажировку ее участников за границей. Оплата за обучение складывается из трех источников: 33% оплачивается из федерального бюджета, 33% — из регионального, а оставшиеся 34% платит предприятие, которое рекомендует специалиста, или сам специалист. Неотъемлемой частью программы являются стажировки специалистов на различных предприятиях за рубежом (в форме дополнительных профессиональных программ повышения квалификации), на которые попадают примерно 15% прошедших обучение. Стажировки бесплатны. Зарубежными партнерами программы являются Германия, Норвегия, Франция, Финляндия и Япония.
